ЧТО
ЖЕ ПРОИЗОШЛО В ДЕКАБРЕ 1986-го?
Алма-Ата, 1986 год, декабрь. Первый после апреля 85-го перестроечный урок, который, судя по последовавшим затем событиям в Тбилиси и Баку, ничему нас не научил.
К
этому надо возвращаться, потому что это
наша история, совсем недавняя, но тем не
менее изобилующая «белыми пятнами». Кто
забывает свое прошлое, тот обречен
пережить его еще раз.
Кто виноват?
Система и конкретные ее деятели.
Мог ли быть другой исход?
Сейчас - да. В тот момент - вряд ли.
Что послужило основанием для трагического столкновения?
Беззаконие,
ставшее нормой нашей жизни. Приоритет
партийного Устава над Конституцией.
Ситуация, когда судьбами, жизнями тысяч
людей распоряжались несколько
руководящих лиц.
Так
было в декабре 86-го в Алма-Ате, в 62-м в
Новочеркасске, а в конце 20-х, в 30-е годы - по
всей стране.
Так
было. И больше так быть не должно.
НА
ВОПРОСЫ КОРРЕСПОНДЕНТА ГАЗЕТЫ
«ЛЕНИНСКАЯ
СМЕНА» ОТВЕЧАЕТ
-
Мухтар-ага, недавно Президиум Верховного
Совета республики согласился в основном с
выводами и предложениями вашей комиссии и
признал ее работу завершенной. Однако
остаются вопросы. Читатели интересуются:
почему в опубликованных материалах так
много общих рассуждений и так мало фактов?
Почему названы имена руководителей, но не
раскрыта конкретная вина каждого из них?
-
Можно полностью разделить недоумение
читателей, если не знать, что наши выводы и
предложения - лишь малая, завершающая
часть заключения комиссии объемом в сто
печатных страниц. Заключение состоит из
шести разделов: «Исторические, социально-экономические
и политические корни событий», «Развитие
событий», «Реакция и действия властей», «Действия
сил охраны порядка», «Репрессивные меры к
участникам событий» и «Декабрьские
события в общественном мнении». Уже по
этим заголовкам ясно, что мы постарались
глубоко и всесторонне проанализировать
ситуацию. Нам помогали сотни специалистов
- юристы, социологи, медики, демографы,
экономисты, политологи, работники
прокуратуры, юстиции, МВД, бывшие
работники КГБ, представители творческой
интеллигенции и общественных организаций,
в числе которых - Латвийская лига прав
человека. Казахстанский общественный
комитет по-правам человека, движение «Невада
- Семей», Общественный комитет по
проблемам Арала, Балхаша и экологии
Казахстана, «Желтоксан» и другие.
Работала
специальная бригада Прокуратуры СССР. По
нашей просьбе на несколько месяцев
освободили от основных обязанностей
сотрудников прокуратуры, суда и МВД
республики, они занимались всеми
вопросами, касающимися декабрьских
событий.
Комиссия
изучила около двух тысяч документов,
рассмотрела более пятисот томов уголовных
и административных дел, альбомов из КГБ и
прокуратуры, журналов из РОВД,
регистрационных журналов медучреждений,
моргов и т. д. Опрошено более восьмисот
человек, среди них - партийные, советские и
другие руководители, военные, работники
правоохранительных органов, свидетели,
дружинники, участники событий, осужденные
и пострадавшие. Опрошено более трехсот
жильцов домов, расположенных в районе
площади имени Брежнева.
-
Оказывалось ли какое-либо противодействие
комиссии со стороны официальных органов
власти?
-
Да. Верховный суд и прокуратура республики
до весны нынешнего года не давали
возможности нашим экспертам рассмотреть
уголовные дела. Продолжалось списание и
уничтожение документов, которые могли бы
пролить дополнительный свет на
декабрьские события. Например,
заместитель министра внутренних дел Э. О.
Басаров сразу после беседы в комиссии
приказал уничтожить оперативную справку о
лицах, причастных к разгону демонстрантов.
Было дано и самое нелепое обоснование этим
действиям: якобы справка «утратила
практическое значение и не имеет
исторической ценности». Многие наши
просьбы о предоставлении первичных
документов проигнорировал КГБ...
-
Имеются ли факты непосредственного
психологического давления на членов
комиссии?
-
В прошлом году один из сотрудников КГБ
активно собирал на меня «компромат». Я был
вынужден обратиться к В.А. Крючкову, после
чего «ретивый» чекист был наказан. В
остальном давление происходит скрыто. Не
раз жаловался водитель: «Следят за машиной».
Говорили об этом и члены рабочих групп.
Следили за мной: нередко замечал «сопровождающий»
автомобиль без номерных знаков. Ну а
угрожающие звонки и анонимные письма в мой
адрес поступают до сих пор.
«Шаханов!
Ты заходишь далеко. Зря надеешься, что тебя
будут поддерживать в верхах. Пока не
поздно, перестань копаться, а то тебя и
твоих помощников уберут. Займись стихами»,
«М. Шаханов! Как только поднимешь трупы -
умрешь совсем от другого повода».
(Письма, опущенные в почтовый ящик М. Шаханова. Составлены из букв, вырезанных из газетных заголовков).
-
У вас есть охрана?
-
Да, молодые ребята-алмаатинцы создали
общественную группу, которая занимается
моей охраной. Кроме того, на всякий случай
мы храним копии всех материалов комиссии -
тридцать томов документов - в надежном
месте.
-
У меня в руках Обращение ко всем жителям
Казахстана и страны, подписанное лидерами
17 крупнейших общественных объединений
республики: «Невада - Семей», «Азат», «Желтоксан»,
«Адилет», социал-демократической партии,
союза независимых студентов и других. В
нем говорится о новых фактах, поступивших
к вам уже после того, как комиссия была
распущена.
«16
октября с. г. в присутствии членов
Казахстанского общественного комитета по
правам человека, других представителей
общественных объединений, а также
корреспондентов центральных газет
народный депутат СССР М. Шаханов беседовал
с двумя бывшими военнослужащими, которые
сделали официальное заявление о массовых
жертвах при разгоне демонстрантов и
сообщили о гибели 168 человек.
Помимо
письменного заявления военнослужащих, был
составлен подробный протокол показаний,
подписанный присутствующими. Следует
отметить, что данные показания осветили и
дали ясность ряду других, ранее
необъяснимых фактов. Например, вместе с
заключением из ста страниц членами
комиссии была представлена в Президиум
Верховного Совета КазССР особая справка,
где были изложены сведения о кладбище - «Западное»,
о 58-ми неизвестных захоронениях, сделанных
после событий. Несколько работников
кладбища, включая их руководителей, дали
показания, что это тайные захоронения МВД».
(Из
текста Обращения)
-
Каким образом комиссии стало известно о
таинственных захоронениях?
-
К нам обратился один из бывших работников
Центрального кладбища, с его помощью мы
выяснили технологию захоронения
различными ведомствами - из моргов, домов
престарелых, психиатрических больниц и
учреждений МВД. Тщательная проверка
документации, порядка и учета захоронений
только на кладбище «Западное» выявила
серьезные недостатки в их организации по
линии МВД. Из 131 «безродного» захоронения,
появившегося здесь с 1 декабря 1986 года по 31
декабря 1987-го, пронумерованы,
промаркированы и обозначены
установленными знаками только 73.
Остальные 58 не имеют регистрационных
номеров и знаков. Причем все эти 58
захоронений произведены МВД. По
установившейся традиции это ведомство
производит захоронения на территории
кладбища своими силами и в удобное для них
время. Руководство и сотрудники кладбища
об этих акциях в известность не ставятся,
документы на умерших не представляются,
все «формальности» ограничиваются лишь
квитанцией об оплате захоронений.
-
А может, это были погребены люди,
расстрелянное по приговору суда?
-
Мы проверили эту версию, сделали запрос в
Верховный суд республики. Нам ответили,
что с декабря 86-го и до конца 87-го года не
было ни одной казни.
-
И все же, где доказательства, что эти
захоронения имеют отношение к декабрьским
событиям?
-
Прямых доказательств сейчас нет. Для
полного расследования нужно проведение
эксгумации. Настораживает вот что. В
стране существует единый порядок, когда
даже при падеже общественного скота
ведется строгий учет каждой головы,
документально фиксируется причина смерти.
И в то же время в иной мир отправляются
безымянные люди, в неопределенном
количестве и без всякого оформления. Мы
считаем необходимым немедленно возбудить
уголовное дело по факту безымянных
захоронений.
-
Предвижу реакцию некоторых читателей:
стоит ли, мол, так дотошно ворошить прошлое?
Еще недавно в ваш адрес звучали обвинения:
якобы работа комиссии способствует
разжиганию межнациональной розни. По этой
причине, кстати, вас пытались
расформировать.
«Горячую
полемику вызвало сообщение народного
депутата СССР М. Шаханова... Выступившие
затем депутаты И. Едильбаев, Б. Исаев, Г.
Елемисов, В. Ануфриев и другие отметили
односторонность, тенденциозность, а порой
и необоснованность прозвучавших в
сообщении выводов о событиях трехлетней
давности. Сессия сочла дальнейшую
деятельность комиссии нецелесообразной».
(«Известия»,
16 ноября 1989 года).
-
Да, сессия Верховного Совета республики в
ноябре прошлого года оставила от нашей
комиссии лишь небольшую рабочую группу.
Хорошо помню этот день. Когда я выступал с
сообщением, в зале стояла полная тишина. А
потом поднялись оппоненты, возражали в
таком тоне: «Нечего оправдывать тех, кто
вышел на площадь! Там были наркоманы и
алкоголики!» Предложили даже выразить
общее недоверие Шаханову. Но большинство
депутатов этого не поддержало. В конце
концов приняли «соломоново» решение: все
наши материалы передать в МВД, суд и
прокуратуру, то есть ведомствам, которые
сыграли решающую роль в декабрьских
событиях.
-
Как в той басне: и щуку бросили в реку...
-
Я тогда смотрел в зал: никто не поднялся на
мою защиту, многие опустили головы. После
заседания шел домой и плакал, как ребенок.
Стоял потом в подъезде, пытаясь
успокоиться, чтобы жена и дети не увидели
слез. А на следующий день встретил двоих
депутатов, они подошли и попросили
прощения за вчерашнее малодущие.
Объяснили: «Сам знаешь, у нас должности,
дети, не посмели рисковать...» В газетах
вышла заметка: «Шаханов выступил», а о чем
говорил, почему расформировали комиссию -
непонятно. Единственную объективную
информацию дал собкор «Известий» В. Ардаев,
за это я ему благодарен.
-
В рабочую группу были включены новые люди.
Между вами возникали какие-нибудь
конфликты в процессе расследования?
-
Конфликтов не было, но к единому мнению мы
пришли не сразу. Показательна в этом
отношении история с народным депутатом
республики фрезеровщиком Николаем
Задорожным. Когда шло обсуждение моего
выступления на сессии, он не раз бросал
реплики с места: нечего, мол, ворошить
прошлогодний снег. И сразу вслед за этим
его включили в рабочую групп; по
расследованию событий. Конечно, он первое
время проявлял скептическое отношение. Но
я на своей позиции не настаивал, не спорил.
Зачем спорить? Посмотри,- говорю ему,-
документы, побеседуй с людьми... И что же?
Вскоре он стал моим единомышленником и
принял самое активное участие в общей
работе...
-
После сессии вы создали Общественный
комитет по правам человека. Это была новая
форма для продолжения прежней
деятельности?
-
Да, мы решили действовать, опираясь на
общественное мнение. Важно было предать
гласности многие материалы, поскольку в
сознании людей представление о
декабрьских событиях и о нашей комиссии
формировалось только официальными
органами. Всем памятно, например,
толкование событий, данное в январе 1987-го...
«Основой
для беспорядков в Алма-Ате было наличие,
так сказать, «горючего материала»,
образованного экстремистски настроенными
националистическими элементами,
сумевшими приобщить к себе часть
социально незрелой студенческой молодежи...,
которой достаточно было дать понять,
моргнуть, что наших, мол-де, «обижают», что
надо, мол, солидаризоваться, что иначе
ничего не решить, как они оказались
готовыми вспыхнуть, проявить
неправомочные действия и, подогревая друг
друга, скатились на проявление
хулиганства и бесчинств.
Анализируя
события минувших дней, сегодня можно
сказать, что экстремистски настроенные
националистические элементы
немногочисленны и не представляют собой
никакой организации».
(Из
доклада Бюро ЦК Компартии Казахстана на VIII
пленуме ЦК КП Казахстана, 14 марта 1987 г.
Докладчик - Г. Колбин).
-
Однако ваш комитет работал сравнительно
тихо...
-
Нам просто не давали трибуны. Дважды Я «прорывался»
в прямой телеэфир - благодаря сотрудникам
республиканского телевидения К. Корганову
и К. Турсунову. Это сыграло большую роль:
народ узнал правду. Под давлением
общественности в январе этого года
комиссия была создана вновь.
-
Тут надо отметить одно обстоятельство. Два
час прямого эфира донесли информацию
только до тех, кто понимает казахский язык.
Русскоязычная часть населения оставалась
в неведения. И до сих пор отношение к вам и
к вашей комиссии со стороны многих людей
достаточно настороженное. Бытует мнение,
что пытаетесь оправдать всех, кто вышел в
декабре площадь, и заклеймить тех, кто
наводил порядок.
-
Во-первых, я далек от того, чтобы
оправдывать всех демонстрантов. Люди - не
ангелы, были среди них и хулиганы, и
погромщики, и те, для кого любое массовое
выступление - лишь повод для того, чтобы
безнаказанно, в толпе, пойти на
преступление. Таким не может быть
оправдания. Об этом ясно сказано в
заключении нашей комиссии...
«Действия
части демонстрантов нередко выходили за
рамки законного поведения. При попытках
диалога с руководителями республики
демонстранть проявили по отношению к ним
отсутствие политической культуры,
нетерпимость, недопустимое неуважение,
вплоть до прямых оскорблений и
хулиганских выходок. Оказывая
неповиновение силам охраны порядка,
оскорбляли их, вступали с ними в стычки,
драки, забрасывали камнями, наносили им
телесные повреждения. Имели место
безответственные, провокационные призывы
к незаконным действиям, поджоги автомашин,
повреждение зданий».
(Из
заключения комиссии).
«Как
интернационалист М. Шаханов твердо стоял и
стоит на том, что между русскими и казахами
не было и не должно быть вражды, и
противостояния, которые с первого дня
событий преднамеренно разжигались в угоду
заинтересованным руководителям. Он был
убежден и доказал на деле, что понятие «казахский
национализм» было искусственно раздуто
коррумпированной партократией, которой
безразлична судьба того или иного народа.
Не зря его трудное и благородное дело было
поддержано такими выдающимися личностями
страны, как А. Сахаров, Б. Ельцин, Ч.
Айтматов, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р.
Гамзатов, Д. Кугультинов и другие».
(Из
Обращения ко всем жителям Казахстана и
страны).
-
Во-вторых, следует разобраться, в чем
заключалось «наведение порядка».
Принципиальный вопрос - можно ли было
предотвратить применение насилия.
«Первые
группы, молодежи собрались на площади
перед зданием ЦК Компартии к 7-8 часам утра
17 декабря в количестве 200—300 человек с
лозунгами, протестующими против решения
Пленума ЦК.
По
согласованию с ЦК Компартии Казахстана
было принято решение оцепить площадь
силами милиции и внутренних войск.
К
10.30. была объявлена боеготовность № 1 по
Алма-Атинскому гарнизону, перекрыты
железнодорожные вокзалы и аэропорт. Было
решено выйти к демонстрантам, провести
разъяснительную работу.
Демонстрация
имела характер мирного политического
протеста. Люди выражали недовольство
избранием Г. В. Колбина, требовали выхода к
ним Д. А Кунаева, предъявляли претензии по
поводу тяжелых социальных условий жизни,
трудностей с жильем, с работой,
ограниченности сферы применения родного
языка. Люди несли портреты Ленина, пели
народные песни, были безоружны. Выпадов
против других народов, призывов к
свержению государственного строя,
хулиганских проявлений не было.
В
11.30. демонстранты покинули площадь и
направились на городские улицы. Колонны
сопровождались силами личного состава УВД
и его подразделений.
В
13.30. колонны, демонстрантов возвратились
на площадь, преодолев по дороге
заграждения из автомобилей. Их
численность составляла от 1400 до 5000 человек.
На площади к этому времени собрались
молодые люди, не принимавшие участия в
марше по городу, и любопытствующие
прохожие. По улице Мира, со стороны
КазГУграда на площадь вышла большая
колонна молодежи»...
Был
отдан приказ блокировать площадь, никого
не впускать и не выпускать. Подходящие к
площади новые группы демонстрантов
прорывали оцепление, возникали стычки.
Люди внутри оцепления помогали вновь
прибывшим прорвать его, создалось
напряжение.
Министр
внутренних дел Власов по согласованию с
Политбюро ЦК КПСС отдал приказ о
переброске в Алма-Ату спецчастей
внутренних войск из восьми городов страны.
На
площадь прибыли воинские части.
Экипировка - бронежилеты, каски, щиты,
дубинки. В двух спецмашинах находились
спецсредства - дымовые шашки, сигнальные
ракеты, слезоточивый газ «Черемуха»,
боевые патроны. Воинской части было
придано отделение служебно-розыскных
собак.
С
15 до 17 часов на трибуну вышли члены Бюро ЦК
КП Казахстана Мукашев С. М., Камалиденов 3. К.,
Назарбаев Н. А., Мендыбаев М. С. Их призывы
разойтись были встречены шумом, свистом, в
трибуну полетели снежки, куски льда.
Демонстранты
оскорбляли солдат и курсантов, охраняющих
трибуну, срывали с них шапки. Милиция
выхватывала из толпы активистов, толпа
пыталась их отбить, началась свалка.
Солдаты
по приказу отгоняли толпу на площадь, она
забросала их камнями, кусками штукатурки,
облицовки, появились раненые.
В
17.00. на площадь прибыл личный состав АВКПУ
КГБ СССР в количестве 600 человек,
экипированный малыми саперными лопатками.
Приказ на выдвижение курсантов-пограничников
отдан председателем КГБ СССР Чебриковым
по просьбе председателя КГБ КазССР
Мирошника.
В
18.00. по приказу министра внутренних дел
КазССР Князева солдаты в касках со щитами
и дубинками начали разгон демонстрантов.
Люди разбегались, возникла сильная давка,
толпа, обороняясь, ломала деревья,
выворачивала куски облицовки зданий. В
военных летели палки, камни, машины «скорой
помощи» увозили пострадавших с обеих
сторон.
С
трибуны, сменяя друг друга, выступали
Камалиденов, Елемисов, Басаров, призывали
собравшихся разойтись, предупреждали о
применении силы. Стычки митингующих с
правоохранительными органами переходили
в ожесточенные схватки.
21.00-22.00.
Доставленные на площадь военные машины со
спецсредствами были забросаны камнями,
охрана разбежалась, спецсредства попали в
руки людей, находившихся на площади.
В
22.00 начальник УПО УВД города полковник
Абдульманов получил приказ применять для
разгона людей пожарные машины. 20 машин
двинулись на людей, поливая их из лафетных
стволов. Толпа забросала машины камнями, 30
пожарных получили ранения.
В
23.30-24.00 проведена операция по разгону
демонстрантов с применением малых
саперных лопаток, дубинок и служебных
собак. Оставшиеся лежать на асфальте после
проведения операции люди подобраны и
увезены. Площадь очищена. Преследование
убегающих с площади проддлжалось на
прилегающих улицах, в подъездах жилых
домов, у общежитии с применением служебных
собак».
(Из
заключения комиссии).
-
Читаешь хронику трагических событий и
кажется - злой дух глухоты, непонимания,
агрессивности витал в те дни над площадью
Брежнева. Можно ли было избежать
столкновения, не пересматривая решения
пленума ЦК?
- Думаю, что нет. Следовательно, это решение надо было пересмотреть. Однако это в те дни никому из руководителей и в голову не могло прийти. Как же, ради нескольких тысяч «экстремистов» замахнуться на святая святых - партийное постановление!
«Когда
Соломенцев прилетел из Москвы, он задал
вопрос Мирошхину: «Так что же прикажете -
собирать новый пленум?» Члены Бюро, пожав
плечами, промолчали...»
(Из ответа председателя КГБ В. М. Мирошника на вопросы членов комиссии).
-
Внезапное перемещение Колбина позже
объяснилось тем, что в «застойном»
казахстанском руководстве все повязаны,
поэтому был необходим именно «человек со
стороны». А протест молодежи истолковали
как доказательство существования местной
«мафии», противящейся внедрению в ее
структуру нового лица. Эта мафия якобы и
подтолкнула тысячи людей на выступления.
Хотя повод был другой: решение пленума
было оскорбительно для национального
достоинства казахов. Пришедшие на площадь
рассуждали: «Ни в одной республике нет
первого секретаря другой национальности.
Разве нет в Казахстане достойного,
честного и умного человека, связанного
корнями с народом, знающего его быт,
культуру, нужды, интересы? В центре считают,
что мы неспособны найти руководителя в
своей среде. Это оскорбление всему
казахскому народу».
-
Почему на место Кунаева был избран именно
Колбин?
-
Фактически это решение принял центр.
«Так
же активно, хотя и непродолжительное время
работал он (Г. В. Колбин. - М. У.) и в
Ульяновском обкоме партии. Там у нас были
очень серьезно подзапущены дела, и он
сделал много полезного. Именно это
позволило, опираясь на его жизненный опыт,
партийный опыт и учитывая его
политические и человеческие качества,
рекомендовать Колбина на пост первого
секретаря ЦК Компартии Казахстана».
(Из
выступления М. С. Горбачева на первой
сессии Верховного Совета СССР 7 июня 1989 г.).
-
Комиссия, как известно, предложила осудить
действия прежнего состава Политбюро ЦК
КПСС за диктат при назначении
высшего политического руководителя
Казахстана без учета мнения коммунистов и
народа республики...
-
Хочу подчеркнуть, что демонстранты не
настаивали на том, чтобы первым секретарем
был избран только человек коренной
национальности. Они требовали избрать
руководителя, хорошо знающего специфику
республики, ее проблемы. Центр истолковал
это как возмутительное неподчинение его
верховной воле. По существу все решения, в
том числе и о привлечении войск МВД,
разгоне демонстрантов, принимались
московскими руководителями за закрытыми
дверями, в кабинете Колбина.
«Считаю,
что основной причиной, побудившей
представителей Москвы полностью
отстранить нас от контроля за
происходящим на площади, стало подозрение,
что мы, пользуясь настроением масс,
попытаемся использовать его в своих
интересах. Особую обеспокоенность у них
вызвал поток записок от демонстрантов,
предлагавших в качестве кандидатур на
пост первого секретаря ЦК Е. Н Ауельбекова,
В. П. Демиденко, О. С. Мирошхина, Н. Е.
Морозова, С. М. Мукашева, Н. А. Назарбаева и
других. Кстати говоря, даже перечень
приведенных фамилий однозначно
свидетельствует, что молодежь отнюдь не
выступала против того, чтобы к руководству
республикой пришел человек русской
национальности. Тем не менее карта
пресловутого «казахского национализма»
была разыграна. Со мной лично в те дни
московские руководители разговаривали в
исключительно безапелляционном,
оскорбляющем человеческое достоинство
приказном тоне.
Полное
пренебрежение к мнению местных кадров
подтверждает и тот факт, что кандидатура
первого секретаря ЦК Компартии с членами
Бюро, ЦК не обсуждалась. О Г. В. Колбине мы
узнали лишь тогда, когда заведующий
Отделом ЦК КПСС Г. П. Разумовский привез
его в Алма-Ату».
(Из
письма Н. А. Назарбаева в Комиссию по
расследованию декабрьских событий 7
сентября 1990 г.).
-
Факты использования саперных лопаток и
служебных собак до последнего времени
отрицались руководителями
правоохранительных органов.
-
И тем не менее мы доказали, что методы
подавления выступления молодежи были
поистине варварскими. Вот что вспоминает,
например, бывший солдат Токхожин: «17
декабря примерно в 23 часа на демонстрантов
с криком «Ура!» бросились курсанты
пограничного училища, вооруженные
саперными лопатками, за ними бежало и наше
подразделение. Избивая всех подряд, мы
орудовали щитами и дубинками. Когда
демонстрантов оттеснили с площади, то на
земле осталось лежать около ста
пострадавших, их волоком оттаскивали к
машинам». Многие курсанты сообщили о том,
что им вечером 17-го декабря выдали
саперные лопатки. В «Пособии по проведению
занятий в подразделениях» указано, что
саперной лопаткой «наносятся рубящие
удары ребром лотка по голове, шее или руке
противника». На площади в те дни для
военных противником оказался собственный
народ.
Десятки
людей, в том числе милиционеров-кинологов,
свидетельствуют об использовании
служебных собак, которых натравливали на
людей.
«Таким
образом, установлено, что так называемые «операции
вытеснения» проводились с использованием
незаконных, античеловеческих методов и с
неоправданной, бессмысленной жестокостью.
Действия солдат и милиции были направлены
не на пресечение нападения, а на поражение
людей, в том числе уже убегающих. Об этом
свидетельствуют и многочисленные тяжелые
травмы затылочной части головы у
демонстрантов. О жестокости избиения
говорят и множественные переломы
конечностей, ребер, тупые травмы, живота.
От такой тяжелой травмы с размозженном
вещества головного мозга скончался
студент АЭИ Е. Спатаев. Ничем не оправдана
такая жестокость и по отношению к женщинам,
составлявшим около трети толпы, и к
подросткам».
(Из
заключения комиссии).
-
Кто руководил действиями военных на
площади?
-
Оперативное руководство до вечера 17-го
декабря осуществлял министр внутренних
дел Князев. Затем во главе штаба по «стабилизации
обстановки» встал прибывший первый зам.
министра внутренних дел СССР Елисов.
-
Можно ли утверждать, что решения властей
были коллегиальными?
-
Нет. 17 и 18 декабря члены Бюро ЦК
эпизодически принимали участие в
обсуждении ситуации, однако эти собрания
не носили официального характера.
Комиссия не получила ни одного документа,
который можно считать основанием для
принятия столь ответственных решений.
Последнее слово при выдаче указаний
оставалось за Колбиным. Причем никто из
состава политического и государственного
руководства республики не протестовал ни
против стиля принятия решений, ни против
их сути.
-
Какое уж тут протестовать, если
покачнулось само основание командно-административной
власти...
-
Показательно, что все решения, повлекшие
за собой столь тяжкие последствия,
принимались вообще без письменных
указаний. «По просьбе ЦК КПК» были введены
спецвойска, по просьбе Мирошника
задействованы курсанты погранучилища, по
устному распоряжению Елисова применены
пожарные машины, по устному указанию
руководства УВД задержанных на площади
помещали без санкции прокурора в СИЗО,
спецприемники и вывозили за город, по
устным указаниям партийных руководителей
города на предприятиях было изготовлено
вооружение и сформированы народные
дружины.
«Перед
дружинниками не ставилась задача охранять
ювелирные магазины, банки, почту, телеграф
- их вывезли на охрану партийных зданий и в
оцепление на площади и улицах.
Вооружение
- обрезки арматуры, кабеля, труб, цепи,
палки и т.д.- изготавливалось на заводах
города и раздавалось в горкоме и райкоме
партии. Это подтверждают многочисленные
свидетели из числа дружинников и
руководителей предприятий.
Каждому
райкому города было дано указание
формировать дружины по 2000 человек.
Впоследствии,
чтобы оправдать массовые избиения
демонстрантов, случайных прохожих и
зрителей, руководство пошло на прямую
фальсификацию. Изъятые у рабочих отрядов и
брошенные ими металлические штыри, куски
кабеля, труб, арматуры и прочее
фотографировали и предъявляли
общественности, высшему руководству в
ходе следствия и судебных разбирательств
как орудия демонстрантов.
В
свою очередь часть демонстрантов с утра 18-годекабря
тоже вооружалась, в начале в основном
палками, камнями, а затем и другими
подобранными на улицах предметами.
Хотя
Г. В. Колбин и рекомендовал формировать
дружины из лиц коренной национальности,
сделать это было практически невозможно
из-за национального состава рабочих и
служащих города.
Впоследствии
столкновения между демонстрантами и
дружинниками приобрели уже выраженную
межнациональную окраску. В течение 18-го
декабря и далее, по выражению В. М.
Мирошника, «пошла охота на людей»
фактически по национальному признаку.
В
своем заявлении в комиссию С. Злотников с
АЗТМ пишет: «Утром 18-го декабря я в числе
работников АЗТМ был доставлен для защиты
горкома партии... После 20.00 нам привезли
цепи, обрезки кабеля, вооружили... Кто имел
право вооружать часть населения против
другой части? Палки можно выдать и забрать,
а трещины, в межнациональных отношениях
остаются надолго».
(Из
заключения комиссии).
-
Видимо, власть хотела представить дело так,
что народ сам разделался с кучкой
выступивших экстремистов?
-
Конечно. Уже в те дни Колбиным и его
окружением начал создаваться миф,
внедренный позже в сознание многих
казахстанцев.
«Мы
должны иметь в виду, что, по общему мнению,
изложенному на VII пленуме ЦК Компартии
Казахстана, в республике было лишь
проявление отдельных экстремистски
настроенных в националистическом
отношении лиц, которые взбудоражили
некоторую часть молодых людей,
недостаточно воспитанных в
интернациональном отношении. Основная
масса людей всех национальностей не
только дала объективную оценку сути
происходящих явлений, но и, однозначно
осудив их, активно участвовала в наведении
порядка, противопоставив хулиганским
проявлениям выдержку, стойкость, рабочую
солидарность, решимость отстоять
социалистические ценности, немеркнущую
дружбу народов, завоеванную Великим
Октябрем».
(Из
выступления Г. Колбина на собрании
партийной группы депутатов Верховного
Совета КазССР 27 марта 1987 г.).
-
Мифотворчество выразилось и в том, что
после прихода Колбина якобы закрыты все
спецраспределители, отчего на прилавках
магазинов появилось мясо. На самом же деле
центр, обеспокоенный ситуацией в Алма-Ате,
выделил столице дополнительные фонды на
мясопродукты. Однако об этом не говорилось,
зато много шуму было поднято вокруг «победы
социальной справедливости», достигнутой
благодаря Геннадию Васильевичу.
-
Да, Колбин умел себя подать. Он выглядел
обаятельным человеком, знающим все
тонкости общения, особенно когда речь
касалась интернационализма, сплочения
народов вокруг нашей общей цели. Он
постоянно призывал с трибун и в печати к
высокой морали и нравственности,
неукоснительному соблюдению законов,
призывал бороться с фактами различных
злоупотреблений. Образцом скромности он
выставлял себя, заявляя, что стоит в
очередях за хлебом и молоком, что его
супруга не пользуется «спецблагами». На
деле это оказалось обманом. Мы установили,
например, что, используя «старые связи»,
Колбин вынудил Ульяновский учебный центр
летной подготовки выделить ему два
отдельных самолета для перевозки домашних
вещей и семьи из Ульяновска в Алма-Ату. 7
января 1987 года за счет тренировочных
полетов были совершены рейсы самолета ИЛ-76Т
с домашними вещами Колбиных. За это он
заплатил всего 150 рублей. А государству
этот перелет обошелся в 29.700 рублей. Одного
топлива было израсходовано 90 тонн. В тот же
день в Алма-Ату на «персональном» самолете
ТУ-134 прибыла супруга Колбина с дочерью,
внуками и двумя собаками. Они купили пять
билетов, заплатив 192 рубля, а государству
эта «услуга» стоила 7.700 рублей.
«В
процессе формирования личности
социалистического типа важнейшее место
принадлежит выработке умения соизмерять
желание с возможностями, разумно
пользоваться увеличенным общественным
богатством... Таким образом, практической
задачей первостепенной важности является
формирование у людей разумных
потребностей».
(Из
выступления Г. Колбина на XVI съезде ЛКСМ
Казахстана 7 марта 1987 г.).
-
Вернемся к событиям на площади. Почему все-таки
не получился диалог между молодежью и
уководством? Не потому ли, что обе стороны
попытались действовать с позиции силового
давления: демонстранты - через
ультимативные требования, власть имущие -
через приказы и угрозы?
-
Да, каждая сторона слышала только себя. И
все-таки, на мой взгляд, между их позициями
есть принципиальная разница. Шел 20-й месяц
перестройки, молодежь поверила тому, что
говорилось в газетах, на телевидении, по
радио. Она вышла, чтобы от имени народа
выразить несогласие с келейным
назначением нового «хозяина» республики,
кем фактически был в то время лидер
парторганизации. Да, не было политического
опыта, не хватало культуры, чтобы облечь
свои требования в четкую форму. Не
существовало, наконец, механизмов
демократического волеизъявления. Поэтому
люди были вынуждены апеллировать
непосредственно к власти. А что же власть?
Она с самого начала ориентировалась на
подавление политического выступления «снизу»
любой ценой, вплоть до применения военной
силы. Все попытки диалога с демонстрантами
были изначально обречены, поскольку
руководителям не оставалось ничего
другого, как призвать их немедленно
разойтись, поскольку решение пленума -
внутрипартийное дело и «обжалованию»
не подлежит. Вот представьте: вы кому-то
предъявляете претензии, а вам вместо
ответа толкуют о том, что это неразумно,
что надо идти домой,- ну какой диалог мог
тут возникнуть?
«Уже
тогда молодежь опережала в своем мышлении
старшее поколение и была возмущена тем,
что без совета с народом, с простыми людьми
решался вопрос о лидерах коммунистов
республики. Они хотели быть услышанными,
понятыми и требовали диалога. Мы же
боялись этого».
(Из
объяснения, направленного в комиссию
бывшим первым секретарем Алма-Атинского
обкома КП Казахстана М. С. Мендыбаевым).
«Тогда
впервые столкнулись декларации о
гласности, готовность людей на деле
воспользоваться этими декларациями и
старое мышление аппарата, не позволявшее
этого. Здесь держала первый экзамен
перестройка».
(Из
ответа В. М. Мирошника на беседе в Комиссии).
-
Перейдем к последствиям событий. Хочу
поделиться личными впечатлениями. Я
вернулся в Алма-Ату из командировки 21
декабря. По городу ходили чудовищные слухи.
Официальная информация особого доверия не
вызывала. Спустя полгода мне довелось
принять участие в восстановлении в рядах
ВЛКСМ одной студентки КазГУ. Она была
исключена из комсомола и отчислена за то,
что 17 декабря, проходя к своему дому,
Остановилась на площади и часа полтора
слушала выступающих. Такой ее и
запечатлели фотографы из МВД: с авоськами
в руках, с вытянутой от любопытства шеей.
Не слишком ли жестокая расплата за
любопытство? Однако в первичной
комсомольской организации, которая
приняла решение об ее исключении, меня
встретили с недоумением: о каком, мол,
снисхождении может идти речь, если она
была на площади? Всем, кто там был, не место
в комсомоле! Казалось, людей охватил какой-то
психоз...
-
Этот психоз был создан категоричными
установками сверху. ЦК партии давил на ЦК
комсомола, требуя: исключить! осудить!
принять жесткие меры! В результате
ломались судьбы тысяч молодых людей.
Обвинение казахской молодежи в
посягательствах на национальное
равноправие дало возможность представить
политическую демонстрацию изначально
незаконной, а действия представителей
власти - как правомерную реакцию.
Заданность следствия привела к массовой
фабрикации уголовных дел на заведомо
невиновных людей. Уголовно-процессуальный
кодекс нарушался на каждом шагу. Более
того, мы располагаем фактами избиения и
истязания подследственных.
«В
настоящее время компетентные органы
выявляют зачинщиков беспорядков,
партийные и комсомольские организации
вузов рассматривают ответственность лиц,
в них участвовавших. Следует проявить
максимум внимания и объективности в
оценках степени вины каждого человека. В
том, что касается судеб людей, не может
быть ни малейшего промаха».
(Из
отчета о встрече Г. Колбина с
руководителями вузов Алма-Аты 7 января 1987 г.).
-
По принципу «презумпции виновности»
рассматривал декабрьские дела и наш «народный»
суд. Были прямо-таки поразительные случаи.
Одного парня, например, осудили на два года
за то, что он шествовал по улице с плакатом:
«Да здравствуют идеи Ленина!». Транспарант,
с которым шел Ж. Ауэзов: «Каждому народу -
своего вождя»- показался суду еще более
крамольным, приговор - пять лет лишения
свободы. Четыре наших эксперта изучили
уголовное дело. К. Рыскулбекова,
обвиненного в убийстве инженера
телецентра С. Савицкого, и пришли к
однозначному выводу о необоснованности
приговора. Савицкого убил другой, который
до сих пор гуляет на свободе.
-Почему
Рыскулбеков покончил с собой?
-
Это неизвестно. Нет и полной уверенности в
том, что это было самоубийство. Студент
архитектурностроительного института,
бывший воин-афганец Кайрат Рыскулбеков
был приговорен Верховным Советом
республики к расстрелу, который позже
заменили на 20 лет лишения свободы. Уже
помилованный по первоначальному
приговору, он был обнаружен мертвым в
своей камере. В обстоятельствах его смерти
эксперты усматривают попытку «похоронить»
его дело вместе с ним. Странное внимание к
кончине Кайрата проявили сотрудники КГБ.
Они явились к родителям погибшего и строго-настрого
приказали им «не поднимать шума», никуда
не выезжать, не требовать выдачи тела. От
имени родителей постороннее лицо
направило в тюрьму телеграмму, написанную
под диктовку сотрудников КГБ: «Скорбим,
выехать не можем, Рыскулбековы». С
родственниками «органы» провели столь
тщательную работу, что они молчали об этом
целый год. Не выяснены до конца
обстоятельства смерти студентки Алма-Атинского
музыкального училища Ляззат Асановой. В
отношении ее было возбуждено уголовное
дело за участие в массовых беспорядках. 16-летняя
девочка выбрасывается с крыши. Ее тело
сопровождает домой сотрудник КГБ. А
начатое дело исчезает неизвестно куда.
Аналогичный случай произошел тогда же в
Усть-Каменогорске. После допросов в КГБ
выбросилась из окна студентка педучилища
Сабира Мухамеджанова. Дело по факту ее
смерти было тут же закрыто.
«Нам
известны экстремисты, к ним приняты меры.
Были поджигатели, к ним тоже приняты меры.
Значит, остались мы, одни
интернационалисты».
(Из
выступления Г. Колбина на республиканской
научно-практической конференции «Ленинские
принципы национальной политики КПСС и
актуальные задачи интернационального
воспитания» 11 апреля 1987 года).
- Какова вообще, по мнению комиссии, роль органов госбезопасности в декабрьских событиях?
-
Многие граждане, обращавшиеся к нам,
приписывают этому ведомству
провоцирующую роль. Связывают с ним, к
примеру, распространение диких слухов о
вырезанных детских садах, ребятишках, о
машинах с водкой и наркотиками,
прибывающих на площадь, о таинственных
подстрекателях, разъезжающих по
общежитиям на черных и белых «Волгах».
Комиссия не ставила цель проверять
подобные утверждения - это не в ее
компетенции и возможностях. В. Мирошник
возлагает главную ответственность за
применение насильственных методов
подавления на высшее партийное
руководство республики. С этим можно
согласиться, но следует учесть, что
республиканские лидеры не сделали ни
одного шага без ведома и одобрения центра,
и без консультаций с компетентными
органами, прежде всего - с КГБ. В целом роль
госбезопасности видится как неуклонное
выполнение воли и политических установок
властей. После декабря из архивов КГБ
республики был извлечен «компромат» на А.
Статенина, Д. Бекежанова и других. Цель
этой акции была далека от декларируемого
стремления к правде и справедливости. «Компромат»
использовали по указанию Колбина в
конъюнктурных целях: создать видимость «мафии»,
которую разоблачает пришедший со стороны,
неподкупный первый секретарь. КГБ, таким
образом, служил орудием для политических
игрищ партийной власти.
-
В беседе с членами комиссии Мирошник
заявил, что демонстранты готовы были
слушать лишь одного человека - Д. Кунаева.
Однако Кунаев не выступил. Почему?
-
Само по себе предложение пенсионеру
Кунаеву выступить перед демонстрантами
было для официальной власти своего рода
беспроигрышным вариантом: если согласится
и утихомирит толпу - можно будет позже
списать на него и организацию беспорядков,
если откажется выступать - можно обвинить
его в намеренном обострении ситуации. В
целом мы располагаем противоречивыми
сведениями по этому вопросу. Сам Кунаев
заявил, что утром 17-го декабря был вызван к
новому первому секретарю ЦК, просидел у
него в приемной два часа, после чего Колбин
неожиданно заявил ему, что выступать не
придется, справятся и так. В то же время
есть свидетельства о том, что Кунаев
отказался выйти к демонстрантам и, покинув
кабинет Колбина, уехал домой.
-
Как бы там ни было, сваливать основную вину
на Кунаева, по меньшей мере, наивно. Как в
детском саду: нового воспитателя не
слушаются, значит, старый виноват, что не
пришел, не успокоил. Да и вряд ли бы «успокоил».
Что мог сказать молодежи в тот момент
отправленный на пенсию лидер республики?
Политический выход из ситуации следовало
искать новой власти. И она его нашла - с
помощью военных, пожарных и овчарок.
Рассматривая развитие событий сегодня,
можно ли указать основную ошибку
руководства, положившую начало
непримиримому противостоянию на площади?
-
Анализируя действия властей, мы пришли к
выводу, что нет смысла искать «главную
ошибку», поскольку ошибочными,
недемократичнымй, незаконными были все
эти действия. Они были предопределены
изначально всем порочным укладом явных и
скрытых структур власти, сосредоточенной
в руках узкого круга партийных
функционеров. Эти деятели, выступающие от
имени всей партии, не ограничиваются
своими прямыми функциями - оценкой
политической ситуации и выдачей
рекомендаций органам государственной
власти. Они самовольно присваивают себе
функции конституционных органов власти,
принимают от их имени важнейшие решения и
не несут за это никакой ответственности
перед народом. Декабрь 86-го был неизбежен в
условиях, когда решения узкого круга
партийных руководителей становятся
обязательными к исполнению всеми
государственными и общественными
структурами. Когда сам механизм
претворения принятого решения в указание,
а затем в исполнение - не определен
законодательно и не фиксируется
документально.
-
Именно поэтому, кстати, так трудно
установить виновных. А с юридической точки
зрения даже и к Сталину невозможно
подобраться: сам он никого не убивал,
только отдавал указания, и то большей
частью устные. Вот и получается: жертв
сотни тысяч, а виновных нет.
-
Повседневная практика партийного
руководства давно разошлась с действующим
законодательством. Ни в одном законе не
сказано, что какой-либо коллегиальный
партийный орган или руководитель, будь он
хоть генсеком, вправе самостоятельно
решать вопрос о применении силы для
подавления любого выступления без ведома
законного органа власти в лице Верховного
Совета или его Президиума, без объявления
чрезвычайного положения, без принятия
соответствующего указа или постановления.
Ни в одном законе не сказано, что партийные
органы любого ранга имеют право давать
указания Министерству обороны, КГБ, МВД,
прокуратуре и что эти указания
обязательны для исполнения. Нигде не
записано, что в своих решениях суды должны
руководствоваться указаниями отделов ЦК,
а не законами и обстоятельствами дела.
-
Что могло бы стать гарантом от повторения
трагических столкновений?
-
Правовое государство. Но нам до него еще
идти и идти. Важным шагом на пути к этой
цели должна стать деполитизация
правоохранительных органов, военных
ведомств. Люди, в чьих руках находится
аппарат насилия, должны подчиняться
только закону. В декабре 1986-го и позже все
правоохранительные органы, суд оказались
слепыми исполнителями политической воли
партийных лидеров, поскольку власть
Устава партии была куда сильнее, нежели
требования закона.
«Исход
событий и их последствия были предрешены
уже тогда, когда в 10 часов утра 17-го декабря
1986 года на площади имени Брежнева власти
ощетинились против кучки мирных
политических демонстрантов оцеплением и
усиленными нарядами милиции и внутренних
войск, пожарными машинами.
Этот
исход был предопределен, когда высшее
политическое руководство республики
смотрело на это противостояние из окон
кабинета З. Камалиденова, откуда, по его
словам, «открывался наилучший обзор». В
этих словах, написанных через три с
половиной года после событий, заключен
глубокий символический смысл - все дело в
том, для кого, откуда и под каким углом
открыт наилучший обзор. Название площади
лишь подчеркивает этот смысл - уходящая в
небытие административно-командная
система в декабре 1986-го
продемонстрировала свою способность к
сопротивлению. Перестройка, начатая
сверху, по инициативе представителей
самой системы, провалила свой первый
экзамен».
(Из
заключения комиссии).
-
Вопрос о влиянии вашей работы на
межнациональное равновесие в республике.
Сегодня, дружба народов Казахстана вошла в
полосу суровых испытаний. Намечается
поляризация интересов по национальному
признаку, во многом аналогичная той, что
служит источником политического
напряжения в Молдове. На одном фланге все
сильнее заявляют о себе этнократические
тенденции, на другом - сепаратистские силы.
И оба фланга тщательно маскируются
демократическими лозунгами. Может, в такой
достаточно накаленной ситуации следует
все же пока прекратить деятельность по
расследованию декабрьских событий? Не
подольет ли обнародование новых фактов
масла в огонь?
-
Уверен, что всем народам Казахстана нужна
полная правда о трагедии. Вывод нашей
комиссии однозначен: не народы
столкнулись в декабре 1986-го, хотя власти
натравливали их друг на друга, подчеркивая
«казахский национализм», создавая
вооруженные отряды дружинников для отпора
«врагу». Принцип древний, как мир: «разделяй
и властвуй». Нас хотели разделить те, кто
вообще не имеет национальности -
функционеры иерархической системы, люди,
готовые за ступень в карьере продать
родного отца. В какой-то мере им удалось
посеять недоверие между народами.
Трагический декабрь стал невидимым
рубежом между нами. Преодолеть его можно,
только зная истину.
-
Наш разговор, Мухтар-ага, происходит в
больничной палате. Но и сюда, несмотря на
состояние вашего здоровья, идут десятки
людей. Для читателя беседа будет выглядеть
как непрерывный диалог, а на самом деле она
шла урывками в течение нескольких дней - в
промежутках между визитами, телефонными
звонками, постоянными обращениями...
Очевидно, люди имеют немало
дополнительных фактов, а комиссии-то уже
нет. Как вы собираетесь действовать дальше?
-
Да, собранные материалы - это только
видимая часть айсберга. Многое до сих пор
находится «под спудом», скрывается. После
публикации наших выводов и предложений
обнаружилась парадоксальная вещь: стали
приходить люди, разуверившиеся в правде,
хотя комиссия официально распущена.
Поступают новые сообщения. Несколько
очевидцев, например, утверждают, что были
свидетелями того, как 18-го декабря 40-тонная
пожарная машина «Ураган» насмерть
задавила девушку. Об этом было также
сообщено по милицейской рации, это
подтверждает и один из сотрудников КГБ.
Что же делать с этим и многими другими
фактами? Я решил однозначно: продолжать
работу. По статусу народного депутата СССР
я имею право создать общественную группу,
которая завершит расследование и
дополнительно доложит Верховному Совету
Казахской ССР. Не должно быть больше
никаких слухов, не должно быть вопросов, на
которые нет ответа.
-
Благодарю вас за интервью.
Беседу
вел Михаил УСТЮГОВ.
(«Ленинская смена», 2 ноября 1990 г.)
